Рокшин только пожал плечами, и они расстались. Он пошел в экспедицию, Алымов — в свой кабинет — писать, как он выразился, «донос» на подчиненного, чем-то насолившего их генералу-деспоту Ковалеву на совещании в оргмобуправлении главного штаба.
Алымов в офицерской среде слыл отъявленным циником. По «женской линии» он держал первенство. «Любить чужую жену — не порок, а осознанная необходимость», — говорил этот ловелас и часто обнародовал свой тезис в курилках, чем всегда вызывал одобрительный смех молодых офицеров.
Соблазнить же недоступную, к тому же отстаивающую честь мужа и семьи недотрогу Алымов и вовсе считал наивысшей доблестью.
Рокшин, приятельствуя с ним, не любил его, и тот подспудно чувствовал это. Тем не менее оба считались друзьями и, как ни странно, не раз выручали друг друга в непростой офицерской жизни. «Корни» их общения «произрастали» из общего спортивного прошлого: они когда-то играли за одну из молодежных футбольных команд города.
Думая о Натали, Рокшин был почти уверен, что является объектом внимания со стороны этого милого непорочного создания, названного им для забавы романтическим французским именем.
Девушку было немного жаль, но ее чувства не находили в его душе никакого ответного отклика. Он был недвижим в своем равнодушии и холоден, как снег на Пике Коммунизма. Что можно было найти в этой непорочной душе, кроме ошибочной восторженности, которой он вовсе не достоин? Чем она могла бы порадовать его в искусстве любви, кроме своей самоотверженности? Да в том и не было надобности: Рокшин искал иных эмоций — в игре, обжигающих страстях.
Приняв в экспедиционном бюро бумаги для исправления, он получил от Натали порцию красноречивых взглядов, прячущихся за ее напускной строгостью.
В обилии переписки и отправляемых служебных документов Рокшин невольно допускал массу мелких огрехов, не существенных, по сути, и в прежнее время не замечаемых. Но сейчас все эти помарки все чаще требовали устранять. Причиной тому была излишняя придирчивость Натали.
Их диалоги проходили строго в рамках должностных обязанностей. Рокшин был сведущ в правилах делопроизводства: опыт службы в управлении, знание директив и приказов вышестоящих штабов были его коньком и всегда отличали от сослуживцев в лучшую сторону. Но, не выказывая этого, Рокшин внимательно выслушивал от Натали ее мелкие претензии. Впрочем, все они требовали устранения. Это вовсе его не расстраивало, скорее забавляло. Что он мог сказать в ответ? Только одно: «Я не достоин ваших чувств, бедное дитя».
Когда Рокшин уходил, Натали, проявлявшая внешнюю бесстрастность и даже холодность, смотрела ему вслед, и он чувствовал ее взгляд.